Томские иконописцы второй половины XX столетия

Любовь к Богу и к месту его благодатного пребывания на земле – к православному храму у верующих жителей Томска с особой силой проявилась в восстановлении и благоукрашении вновь открытых Петропавловской и Троицкой церквей в 1945-1946 годах. Каждый трудился для храма в меру своих сил и способностей. Однако высококвалифицированную работу, такую как роспись храма и иконостаса, могли выполнить лишь специалисты. В годы советской власти никто из томских художников не хотел рисковать своим положением и на приглашения потрудиться для церкви (даже за немалые деньги) отвечали отказом. Поэтому настоятелям храмов приходилось приглашать художников из далеких от Томска областей, которым не страшны были санкции томских государственных и партийных органов. Так в 1967 году художник из деревни Мамонтово, Московской области, Василий Александрович Гордеев написал 20 икон на стенах Петропавловской церкви, официально получив за работу 1000 рублей. За непродолжительное время служения в Петропавловской церкви священник Андрей Бурдин тайно от городских властей сделал росписи купола, барабана и стен храма. Однако подобные эпизодические попытки отдельных художников, не являющихся постоянными жителями города, вряд ли помогли бы восстановить историческую преемственность искусства иконописания в Томске. Труд этот осуществил скромный томский иконописец Серапион Вепрев, а вслед за ним – Георгий Родионов.

Томский иконописец Серапион Вепрев

Серапион Федорович Вепрев родился 14 мая 1921 года в глубоко верующей семье, был самым младшим седьмым ребенком из оставшихся в живых детей.

Родители его в начале века приехали в Томск из Вятской губернии и поселились на станции «Предтеченск», где отец устроился путевым обходчиком. Рядом находилась заимка Иоанно-Предтеченского женского монастыря (отсюда и название – Предтеченск) в окружении монастырских садов, ягодников и огородов.

Родители часто помогали монахиням на сенокосе. Недалеко от дома Вепревых стояла деревянная церковь в честь иконы Богоматери «Достойно есть». Отец дружил с профессором богословия протоиереем Иаковом Галаховым, его дача располагалась рядом. Они часто разговаривали об иконах, церкви и вере. Атмосфера этих бесед запомнилась детям на всю жизнь. Позже, уже в советское время две сестры Серапиона Федоровича тайно приняли иночество, а третья, приняв монашество, была долгое время алтарницей томской Петропавловской церкви.

Маленький Серапион очень любил рисовать, и после школы мечтал поехать учиться в Академию художеств. Но ни в Академию художеств, ни даже в Товарищество художников в Томске верующему юноше в те годы атеистического геноцида пути не было. Старшая сестра Капиталина, ученица изостудии И.М.Хоменко и В.М.Мизерова давала брату первые уроки живописи.

В конце 1930-х годов Серапион служил пономарем в церкви преп. Иоанна Лествичника, затем, после ее закрытия, пономарил в Вознесенской кладбищенской церкви. На его глазах разрушались христианские святыни в городе и в округе, а вместе с ними физически уничтожались духовенство, монашествующие и миряне. Однако его веру гонения не устрашили, он был единственным молодым мужчиной, присутствующим на церковных богослужениях, и всеми силами старался помогать бедствующей Церкви: имея пасеку в Предтеченске, делал восковые свечи для храма, изготавливал деревянные нательные крестики. Много раз приходили с обыском в их дом в Предтеченске, а также, чтобы арестовать Серапиона. Но Господь хранил его: всякий раз он по какой-либо причине накануне очередного обыска был вне дома. Основное обвинение против него заключалось в том, что: «Вепрев Серапион читает Библию». А он не только читал Библию, но уже начал писать иконы по просьбам верующих, бесплатно, на молитвенную память.

К сороковому году в Томске были закрыты все церкви, казалось, что это навсегда, «безбожная пятилетка» набирала силу, и таким невозможным представлялось предсказание духовника семьи Вепревых отца Василия Портного, киевского монаха, скончавшегося в 1927 году, с улыбкой утешавшего верующих: «О, рабы Божии, будут у Вас еще мощи святые, и в этом городе будут». 
В 1945 году в Томске был открыт Петропавловский собор, а через год Троицкая церковь. Для вновь открытых храмов Серапион Федорович написал маслом иконы «Введение во храм Пресвятой Богородицы» и «Вознесение» (в Петропавловский собор), «Димитрия Солунского», «Богоматерь с Младенцем» и «Двунадесятые праздники» (в Троицкую церковь).

Во время открытия Петропавловского собора (в храме размещался склад спиртзавода) была найдена чудом уцелевшая икона «Знамение». Богоматерь как бы хранила храм до самого его открытия. Изображение было темным и почти стертым. В 1952 году Серапион Федорович наново переписал икону, так как реставрации она не подлежала. Образ написан маслом на холсте, наклеенном на доску. Искусствовед И.А.Евтихиева полагает, что это одна из лучших работ мастера: «Поражает сила воли, печаль, сочувствие и любовь в лике Богоматери. Для создания подобного образа требовался мощный подъем всех нравственных и духовных сил художника-иконописца. Черты ликов Богоматери и Христа переданы тонко и легко, без напряженных светотеневых контрастов, остается лишь общий золотистый тон. Эта золотистость становится выражением неземной скорби ко всем людям и неземной доброты и ласки к ним. В образе не используется позолота. Золота тогда было не достать. Но в этой иконе пробивается любовь художника к чистым и ярким цветам. Наряду с открытым цветом, существует множество промежуточных тонов различной светосилы. Все эти краски звенят, поют, играют, придавая сил, доставляя радость».

Роспись и золочение иконостаса в приделе Рождества Божией Матери Петропавловского собора

Серапион Федорович делал все сам. Сам строгал кедровые доски, толок и тер мел, делал клей на желатине. В 1972 году подлинным произведением искусства стали изготовленные им расписные, с резьбой и позолотой два престола в северном и южном приделах Петропавловского собора.

Им были вызолочены новые иконостасы всех трех алтарей собора, написаны для них вместе с московскими художниками (во главе с Виктором Михайловичем Голубевым) новые иконы. Он сделал роспись нового крестильного храма при Петропавловском соборе. Его иконы украшают не только томские храмы, но и храмы Кузбасса (например, иконостас в Михаило-Архангельской церкви в Новокузнецке). Им написана большая многофигурная икона «Собор Крымских святых» по заказу Крымского епископа Леонтия (Бондаря), а в конце 1970-х годов по заказу Омского епископа Максима (Крохи) появилась икона «Собор Сибирских святых», одна из самых сложных работ по замыслу и исполнению.

Серапион Федорович отличался редкой скромностью, не любил писать на глазах у любопытных, поэтому обычно отказывался от выполнения настенной росписи, больше трудился в своей комнатке-мастерской при соборе, поэтому в основном его работы – отдельные иконы на дереве, реже на холсте. Он никогда не ходил в трапезную, стеснялся обременять собой людей. Даже зарплату вместо него получала сестра, ему было стыдно брать с храма деньги за свою работу.

Крепкая вера помогла томскому художнику-иконописцу стойко пережить времена воинственного безбожия, встретить славный юбилей 1000-летия Крещения Руси, видеть начало восстановления храмов, монашеских обителей, духовных учебных учреждений в Томске, стать свидетелем исполнения пророчества духовника семьи о. Василия Портного о том, что будут в Томске мощи святые: 5 июля 1995 года совершилось обретение святых мощей праведного старца Феодора Томского.

Кончина Серапиона Федоровича была знаменательна. Он умер в 7 часов утра 7 января 1996 года в праздник Рождества Христова. В час кончины Серапиона Федоровича закончилась Рождественская Всенощная с Литургией, не все люди успели разойтись по домам из Петропавловского собора, и прихожане видели, как ярко воспламенилась от некоего сверхприродного огня погашенная лампада перед его любимой иконой – Знамением Божией Матери.

Источник: Томские Епархиальные Ведомости, № 5 (154), 2011 г.

Назад